итак 7 дней в неделю?
хех,я вот не помню,мечтал ли я о руке 40?
о 45 мечтал точно...хули там эти 40....42?
Аркадий Воробьев писал:
- Разрешите, я попробую поднять. - А ты когда-нибудь брался за штангу?
- За настоящую не брался. Поднимал ось от вагонетки. - Кажется, я покраснел.
- Тогда не надо, - сказал он, окидывая меня внимательным взглядом. - Это большой для тебя вес:
90 килограммов. Ни к чему.
- Я только попробую. Ну разрешите! Один разок! - Ну давай, толкай, если невтерпеж. Тренировка остановилась. Все с любопытством уставились на матроса, который с неумелой поспешностью, как был в клешах и форменке, одну бескозырку только и снял, выскочил на помост и с трудом взвалил штангу на грудь. Толкнул вверх, но снаряд лишь слегка подпрыгнул и упал обратно. Новый толчок, и снова лишь насмешливо звякнули "блины".
Я занервничал. Покосился на штангу, лежащую у ног, на ребят. Выпросил еще одну попытку. И снова неудача. Штанга лишь дернулась в моих руках, точно на кочку наехала, не вверх не пошла.
Стало жарко. Я уже понимал, что пора остановиться, но остановиться не мог. Видя такую горячность, Лебеденко успокаивающе положил мне руку на плечо:
- Хватит, хватит! Вижу - сила есть. Надо тренироваться. Тогда будешь поднимать.
- Но я должен ее поднять.
- Как-нибудь потом.
- Последний раз, честное слово!
- Настырный ты, морячок! Ну да ладно. Давай! Уговорил!
Никто больше не тренировался. Все смотрели на меня. Показалось даже, что "болели".
- Давай, морячок, не дрейфь!
Я положил гриф на грудь, коротко вздохнул и, весь растворяясь в неимоверном усилии (тело завибрировало, как тугая струна), толкнул. Еще не веря, постоял секунду, держа снаряд над головой. Потом штанга вроде как сама собой грохнулась на помост, а я сделал неверный шаг в сторону, и словно большая птица махнула перед глазами вороненым крылом. Поплыли, закачались перед глазами лица ребят, но через несколько секунд ясность вернулась, а с нею и радость от того, что я таки одолел первые в своей жизни девяносто килограммов. Если бы шутки ради кто-нибудь догадался поднести мне цветы, я бы их принял как должное. В экипаж я возвращался в полном блаженстве. Как если бы победителем ехал домой с Олимпийских игр. Солнце казалось ярче, небо синей, люди милей.
Пусть не удивляется читатель, что радость моя возникла по столь ничтожному поводу. Не во мне дело. Дело в спорте. А спорт щедр. Щедр на все, в том числе и на радость. Чтобы почувствовать это, необязательно достигать олимпийских или мировых вершин. Вы идете вперед, вы одерживаете маленькие победы - ну хотя бы над собой, - и это постоянно питает ваш оптимизм, снова и снова зовет в путь. Пережив одну радость, оставив ее позади, вы уже начинаете подумывать о новых победах, о новой трудной борьбе.