Навеяло сегодняшним обсуждением, и показалось столь важным, что оставлю, пожалуй, это здесь, чтобы не зогбыть. А ведь когда-то читал Антонеллу. Давно... И не то, чтобы мимо этого текста прошёл, но не казался он в то время столь акутальным, как сегодня...
Имеется в виду, что с приходом новых информационных и коммуникационных технологий знания начинают циркулировать отдельно как от машины, так и от работника. Эти новые перспективы таят в себе как невиданные ресурсы эмансипации, так и гигантские возможности контроля над индивидами. Издержки на воспроизводство «невоплощенных» знаний приближаются к нулю. Отсюда новейшие стратегии, заключающиеся в том, чтобы не обременять себя мощными машинами, а продавать собственно знания. Так информатика все больше стремится избавиться от машин и торговать непосредственно «услугами» или же software. Сходным образом фармоиндустрия ищет возможности больше не производить лекарства, а продавать «принцип действия». В итоге расходы на исследования снижаются, становясь в конечном итоге смехотворно малыми по сравнению с затратами на рекламу. Другой симптом: снижение инновации при росте количества патентов. Контроль над знанием может в пределе привести к возможности принятия решений о предоставлении — или нет — права на жизнь. Фармоиндустрия, например, предпочитает борьбе с тропическими болезнями исследования в области омоложения. В этом, собственно, и состоит главное новшество: существенные в когнитивном капитализме знания относятся к орудиям не производства, а воспроизводства биологической и социальной жизни.
Антонелла Корсани. "Капитализм, биотехнонаука и неолиберализм. Информация к размышлению об отношениях между капиталом, знанием и жизнью в когнитивном капитализме".
В этой новой фазе капитализма отношение между сферой производства знаний и сферой производства товаров, характерное для промышленного капитализма, претерпевает значительные изменения. Сфера производства знаний начинает прямо подчиняться капиталу. Гипотеза когнитивного капитализма имеет в виду именно этот исторический разрыв: капитал подчиняет себе науку уже не просто формально, чтобы она лишь соответствовала его логике накопления, законам роста его стоимости внутри фабричной системы и в процессе производства товаров товарами. Повышение стоимости капитала теперь нацеливается на сферу производства знаний. Эта мутация влечет за собой ряд последствий. Прежде всего, развеиваются последние малейшие иллюзии об автономии науки (от капитала). Теперь впору говорить о биотехнонауке, стирающей грани между наукой и политикой, наукой и обществом, наукой и культурой. Отношения «знание-сила» (Фуко), являющиеся сущностью научной практики, сегодня оказываются тесно связанными с самими отношениями производства и конфликтами, их пронизывающими. Технологии, лежащие в основе нового капитализма, — это технологии генетические, био-, а также коммуникационные технологии, технологии видения и восприятия, и информационные технологии образуют с биотехнологиями различные гибридные формы. Метафора «киборг» прекрасно выражает эту гибридную связь: «киборг» — это кибернетический организм, продукт слияния органического и технического, плод различных исторических и культурных практик. В этом смысле следует говорить о «биотехнонауке», которая реально (а не только формально) подчиняется капиталу при когнитивном капитализме.
Там же.
Теперь немного освежим в памяти высказывания Ричарда Хортона, главного редактора журнала The Lancet.
https://www.thelance...t/PIIS0140-6736(15)60696-1.pdf
Offl ine: What is medicine’s 5 sigma?
“A lot of what is published is incorrect.” I’m not allowed to say who made this remark because we were asked to observe Chatham House rules. We were also asked not to take photographs of slides. Those who worked for government agencies pleaded that their comments especially remain unquoted, since the forthcoming UK election meant they were living in “purdah”—a chilling state where severe restrictions on freedom of speech are placed on anyone on the government’s payroll. Why the paranoid concern for secrecy and non-attribution? Because this symposium—on the reproducibility and reliability of biomedical research, held at the Wellcome Trust in London last week touched on one of the most sensitive issues in science today: the idea that something has gone fundamentally wrong with one of our greatest human creations.
*
The case against science is straightforward: much of the scientifi c literature, perhaps half, may simply be untrue.
Affl icted by studies with small sample sizes, tiny eff ects, invalid exploratory analyses, and fl agrant confl icts of interest, together with an obsession for pursuing fashionable trends of dubious importance, science has taken a turn towards darkness. As one participant put it, “poor methods get results”. The Academy of Medical Sciences, Medical Research Council, and Biotechnology and Biological Sciences Research Council have now put their reputational weight behind an investigation intothese questionable research practices. The apparent endemicity of bad research behaviour is alarming. In their
quest for telling a compelling story, scientists too often sculpt data to fi t their preferred theory of the world. Or they retrofi t hypotheses to fi t their data. Journal editors deserve their fair share of criticism too. We aid and abet the worst behaviours. Our acquiescence to the impact factor fuels an unhealthy competition to win a place in a select few journals. Our love of “signifi cance” pollutes the literature with many a statistical fairy-tale. We reject important confi rmations. Journals are not the only miscreants. Universities are in a perpetual struggle for money and talent, endpoints that foster reductive metrics, such as high-impact publication. National assessment procedures, such as the Research Excellence Framework, incentivise bad practices. And individual scientists, including their most senior leaders, do little to alter a research culture that occasionally veers close to misconduct.
*
Can bad scientifi c practices be fi xed? Part of the problem is that no-one is incentivised to be right. Instead, scientists are incentivised to be productive and innovative. Would a Hippocratic Oath for science help? Certainly don’t add more layers of research redtape. Instead of changing incentives, perhaps one could remove incentives altogether. Or insist on replicability statements in grant applications and research papers. Or emphasise collaboration, not competition. Or insist on preregistration of protocols. Or reward better pre and post publication peer review. Or improve research training and mentorship. Or implement the recommendations from our Series on increasing research value, published last year. One of the most convincing proposals came from outside the biomedical community. Tony Weidberg is a Professor of Particle Physics at Oxford. Following several high-profi le errors, the particle physics community now invests great eff ort into intensive checking and rechecking of data prior to publication. By fi ltering results through independent working groups, physicists are encouraged to criticise. Good criticism is rewarded. The
goal is a reliable result, and the incentives for scientists are aligned around this goal. Weidberg worried we set the bar for results in biomedicine far too low. In particle physics, signifi cance is set at 5 sigma—a p value of 3 × 10–7 or 1 in 3·5 million (if the result is not true, this is the probability that the data would have been as extreme as they are). The conclusion of the symposium was that something must be done. Indeed, all seemed to agree that it was within our power to do that something. But as to precisely what to do or how to do it, there were no fi rm answers. Those who have the power to act seem to think somebody else should act fi rst. And every positive action (eg, funding well powered replications) has a counterargument (science will become less creative). The good news is that science is beginning to take some of its worst failings very seriously. The bad news is that nobody is ready to take the fi rst step to clean up the system.
Richard Horton
richard.h orton@lancet.com
Опять слово Р. Хортону:
https://www.thelance...e/PIIS0140-6736(14)61050-3/fulltext
A former editor of one notable American medical journal once said that an interest in the medical past was a sign that one no longer had anything useful to contribute to medicine's future. This view reflects the way some physicians see historical progress in their chosen specialty—like stamp collecting, accumulating and displaying one discovery after another to illustrate the collective force of past achievement. But the discipline of medical history has more to offer than simply an album of colourful inventions. Owsei Temkin, who directed the Institute of the History of Medicine at Johns Hopkins University, saw medicine as embedded in the cultural and social life of a particular period. The role of the historian was to interpret, not merely document. If a scientist or physician made a claim, the duty of the historian was not to report that claim, but to ask if the claim was true. Historians should not be concerned only with the technical progress of medicine. They should also be interested in the political and economic conditions that shaped the advances (and setbacks) of a time, as well as the thoughts and feelings of the protagonists themselves—scientists, doctors, nurses, patients. They should ask themselves how an exploration of the past connects with our present. Medical history should provide a “humanistic counterweight to the claims of allegedly irresistible developments”—teasing out aims, attitudes, motives, moral and religious convictions. Temkin argued that historians could never be prophets or preachers. But they should be concerned with human reactions to events and circumstances, from the transformation of medicine into a business to the evolution of medical research to satisfy the concerns of the market (his examples, not mine). The historian's task is to strengthen our ability to resist the adverse trends and demands of our age. And yet, today, the vast majority of medical historians have abandoned any pretence to such ambitions. Most medical historians, it seems, have nothing to say about important issues of the past as they might relate to the present. They are invisible, inaudible, and, as a result, inconsequential.
К чему веду, собственно. Наука, в общем, окончательно переродилась, и фейкопЛандемия, как ни странно, оказала нам неоценимую услугу в осознании этого. Это более не Авторитет, и не Маяк во Тьме Невежества. Это окончательно оформившаяся служанка Капитала, более того, это его, Капитала, Способ и Инструмент подчинять и преобразовывать Мир. И определять, кому и как жить, и жить ли вообще. Это, конечно, Крах прежнего Мира, "леди и джентльмены, дамы и господа, товарищи и... товарищи"©. Читайте. Перечитывайте. Осмысливайте. Рефлексируйте. Распространяйте, если хотите, но главное, - поймите это для себя. Это тяжело, но это необходимо уяснить. И запомнить, как "Отче наш".
Сообщение изменено: Архимед (27 января 2022 - 11:04)
Вход
Регистрация
Наверх
