Большое, но очень интересное интервью 2016 года Кахи Кахиашвили О тяжелом пути к 3-м Олимпийским медалям,тёмной стороне Василия Алексеева,имперской политике Кремля и многом другом.
Кахи Кахиашвили: «Когда СССР не стало, мы праздновали. Страна создана на крови, так же и распалась»
Поздней осенью Грузия прекрасна. Яркое солнце, отцветающие гранаты, танинное вино и удивительные собеседники, которые ностальгируют по СССР, вспоминают дикие 90-е/войну 2008-го (многих она коснулась) и подбирают слова про непростые отношения с Россией.
Мы привезли из Тбилиси и Бакуриани шесть интервью и один репортаж, которые будут еженедельно – весь декабрь и январь – выходить на Sports.ru. Под кодовым названием «Грузия, которую мы забыли».
...Тбилиси. У первого корпуса Технического университета, в неприметном переулке, разбросаны спортивные залы. В одном из них, на втором этаже, куда ведет лестница с улицы, обвитая гроздьями винограда, квартирует Федерация тяжелой атлетики. Внутри – настоящий музей: медали, ордена, портреты чемпионов и олимпийская форма президента федерации, главной звезды грузинского спорта – Кахи Кахиашвили.
Человек удивительной судьбы – он родился в Цхинвали, в Южной Осетии, куда сейчас не может попасть на могилы родственников; он выиграл три (!) Олимпиады: одну за Объединенную команду (1992) и две за Грецию (1996 и 2000), где стал национальным героем; ему, первому грузину в истории, разрешили двойное гражданство, а его авторитет позволяет сейчас завозить в Тбилиси крупные спортивные турниры.
– Мне нравится работа, нравятся достижения. Но движухи хочется больше, увлекся полезными ископаемыми. Сейчас вот ради интереса купил 500 кг винограда в Кахетии – отжал вино. Еще, правда, пока мутноватое. Сам не пью – максимум несколько глотков.
- Грузия – один из мировых центров тяжелой атлетики: в прошлом году приняли Евро, летом – юниорский мир. Зачем вам столько?
– Первое – туризм: теплая, красивая страна, прекрасная кухня… Люди узнали о Грузии. Первый раз нам дали возможность занять 40 часов эфира на «Евроспорте». По два-три часа иногда футбол показывали, но 40 часов – никогда. В течение восьми дней – по 5 часов транслировались соревнования.
В этом сезоне туристов в стране было больше, чем обычно. Не скажу, что только из-за тяжелой атлетики – сказались несчастья в Турции и Египте. Но туристов из России больше, чем когда-либо – приезжали и в Тбилиси, и на море.
Второе – мы очень хотели получить инвентарь, он для нас дефицитный. Массово ничего не закупалось – максимум одна-две штанги. Что-то нам дарила Международная федерация, но этого было мало.
- Что придумали?
– Решили организовать большие соревнования и как бы вынужденно купить инвентарь. Подали заявки, выиграли – заимели около 100 штанг, для развития вида спорта этого достаточно. Пошла молодежь, начали строить залы.
Теперь у нас бум: каждый месяц открываем по два зала, все востребованы. Штанга ведь применяется и как ОФП. Залы небольшие – 100-110 квадратов, но для вида спорта реальная помощь. И для населения тоже – молодежь идет. Сколько это стоит? Нисколько, мы везде принимаем бесплатно.
- Очевидно, к тяжелой атлетике в мире сейчас нет доверия – слишком много допинга.
– Соглашусь. Это подрывает интерес. В мировом спорте два допинговых лидера: легкая и тяжелая атлетика. Затем велоспорт и все остальные.
Допинг реально отталкивает зрителей. Нужно сделать контроль еще жестче – да, пусть будет один критичный год, многие команды попадут под дисквалификацию. Зато потом придет чистота.
Где сейчас Болгария? Ее не видно. России грозит год дисквалификации. Штраф вы уже заплатили, но это не означает, что дисквалификации не будет. Под вопросом Турция, Украина, Казахстан, еще несколько стран.
- Грузия через это тоже прошла.
– Да, расскажу, как было. В 2004-м вернулся из Греции – стал вице-президентом федерации. И у нас в команде случился конфликт: ребята выступили с письмами против старшего тренера Ивана Грикурова. Он строгий, суровый, требовательный – его просто вынудили уйти.
Я предвидел, что после этого результаты упадут. Два лидера почти сразу попались на допинге, через несколько месяцев – еще два. Четыре положительных допинг-теста – нам выписали штраф в 100 тысяч долларов и дисквалифицировали на два года.
- Мощно.
– 100 тысяч – это годовой бюджет федерации. А два года бана – провал на несколько лет. Президент федерации ушел с поста, штраф перешел на нового – на меня.
- Где искали деньги?
– Кое-что насобирал по друзьям, но все равно не хватало. Государство помогло. Если бы мы не расплатились в течение месяца, нам бы добавили год или два к дисквалификации. А потом все равно пришлось бы платить.
Выплыли, начали воспитывать новых ребят. Через год опять пошли результаты, потом вернулись дисквалифицированные – и получилась полноценная команда, сейчас мы везде берем медали. В Рио первый раз в истории Грузии одновременно подняли два наших флага: золото и бронза.
- И тревоги за допинг нет?
– У нас в трех возрастных группах запрещено произносить слова «стимуляторы», «стероиды» и прочее. Чтобы ребята вообще не задумывались.
Даем инструкции для начинающих. Не разрешаю развешивать никакие таблицы, плакаты, которые рекламируют даже протеин. Готовим стенд позора – соберем фотографии тренеров, спортсменов и вообще всех замешанных в этом.
Наш старший тренер Георгий Асанидзе был в свое время отстранен за применение допинга. Два года отсидел и стал олимпийским чемпионом. То же самое и Лаша Талахадзе, который выиграл в Рио. Два примера: без допинга можно подняться и вырасти в большого спортсмена.
- Недопуск целой сборной до соревнований, как с российскими тяжелоатлетами, – правильная мера?
– Наказание должно быть суровым. Трагично, если невиновные остались без Олимпиады. Но есть закон, его приняли в том числе и представители России. Закон строгий. С моральной точки зрения это плохо, но таковы правила.
Но чего я не понимаю. Если человек проверился в Пекине, в Лондоне – все, он чист. Его проверяла та же лаборатория. Могут ли здесь быть вопросы восемь лет спустя?
- Новые технологии со временем находят то, что раньше хорошо пряталось.
– Да, но для меня все равно большой вопрос. Я сам не могу сказать, правильно это или нет. Есть сомнения. Многие лидеры, чемпионы прогорели именно на этом.
- В тяжелой атлетике все подозревают друг друга в нечестной игре?
– Конечно. Но это психология – не только спортсмена, но и вообще человека. У вас в профессии так же. Кого-то назовут журналистом года, а другие могут подумать: что он такого сделал? Почему он журналист года, а я в тени?
Так устроен человек – он подозревает несправедливость. На чемпионов всегда говорят: или судей подкупил, или на допинге.
– Я попал в тяжелую атлетику случайно. Мы играли во дворе в футбол, и мой будущий тренер Иван Грикуров обратил на меня внимание. Потом рассказывал: вижу, парень на общем фоне выделяется – выглядит как дистрофик, ни резкости, ни движения. Получает мяч – и преображается: быстрый, резкий, сильный. А потом опять как больной, выключается из игры.
Грикурову это почему-то понравилось, пригласил меня в зал. Я был уверен, что это секция бокса – как раз хотел научиться самозащите, мне было 12 лет. Так стал поднимать штангу. Потом понравилось, как Грикуров общается с ребятами – он был и отцом, и другом, и профессионалом.
- 11 лет спустя на играх в Барселоне вы с Грикуровым выиграете первое олимпийское золото – уже не за СССР, а за Объединенную команду.
– Серебро взял Сергей Сырцов, он сейчас возглавляет российскую федерацию. Мы тренировались в одном зале, соревновались на всех прикидках.
Выступать за СССР было очень почетно. Страны не стало, этот документ подписал в том числе и Ельцин. С одной стороны, в то время была досада. С другой, многие спортсмены получили большую возможность. Шансов выступать за Союз у них не было – высокая конкуренция. Кто попадал в сборную, на 70% становился призером.
А теперь – все пути открыты. Больше не надо бороться с украинцами, белорусами, армянами, русскими. Тогда спортсменов еще до соревнований мучили прикидками. Хотя они были не нужны: если тренеры хотели, то и так могли взять или оставить кого надо. Во многих видах была несправедливость: борец Вахтанг Благидзе выиграл Олимпиаду-80, перекрестился прямо на ковре – с тех пор его вообще никуда не брали. Пришлось уйти из спорта, хотя он был сильнейшим. Просто перекрестился – и конец.
Интервью с Вахтангом Благидзе читайте скоро на Sports.ru
- Вас оставляли дома не по делу?
– Меня нет, я всегда был сильным. Единственный раз мы зарубались с Сырцовым – и за кулисами шел разговор, что если я проиграю хоть одну прикидку, то задвинут. До Олимпиады-1992 я выиграл шесть соревнований подряд – вопросов не осталось. Я номер 1, Сырцов – номер 2.
- Тем не менее, в Барселоне после рывка вы проигрывали Сырцову 12,5 кг.
– Это очень много. Он знал, на что готов я. Я знал, на что готов он. Силы почти равны, я чуть-чуть сильнее в толчке.
Но у Сырцова был очень хороший день в рывке – никто не ждал, что он так выступит. 190 кг – он и на тренировках столько не брал, а тут прорвало. Только Благоев – рекордсмен мира – когда-то столько брал. А я видел, что у Сергея даже запас был – он мог рвать еще больше, но попытки кончились.
- Почему вы хотя бы не попытались взять столько же?
– Против меня были не только Сырцов и штанга, но и Василий Алексеев – старший тренер. Веса заказывал он – и страховался, чтобы не забаранить. Тормозил меня: 170, 175, 177,5. И все, попыток больше нет.
- Зачем ему было это?
– Ему главное – команда. Чтобы мы взяли золото и серебро, хоть Сырцов чемпион, хоть Кахиашвили, нет разницы. Вроде бы и правда неважно, но потом я выяснил, что все-таки важно. За золото Сырцова Алексеев получил бы премию у себя в Шахтах.
И выходит, я боролся со штангой, с Сырцовым и с Алексеевым. Прикрепленный ко мне Гончаров (тренер из Беларуси) тоже свою роль сыграл.
- Какую?
– Обычно перед стартом нас взвешивали. Кто легче, тот и фаворит, даже лишние 100 грамм влияют. Все штангисты стремятся показать вес хотя бы чуть ниже соперника.
Говорю Гончарову перед взвешиванием: давай я зайду в сауну, еще грамм 200-300 выпарю. Он: не ходи – Сырцов точно 90 кг весит, а ты сейчас 89,5. Но я не послушался, зашел, согнал еще 200 грамм.
В итоге он завесился 89,45. Я 89,25 – как раз за счет сауны появилась разница.
- Что потом?
– Начался толчок. Алексеев все твердит: важна команда. Нам главное, чтобы поляк на серебро не проскочил. Сырцов остановился на 222,5. Поляк на 220. Я вторую попытку сделал на 225: все – у меня минимум серебро и одна попытка в запасе.
Теперь Алексеев уже не может остановить. И мы заказываем тот вес, который дает мне золото – 235.
- Раньше такой вес брали?
– Никогда. 232 – да, а этот нет. До сих пор абсолютный рекорд – на 146 кг больше собственного веса. Кто-то имеет по 141-142, а 146 – никто.
Выхожу на помост и сзади слышу: в лучшем случае – тяга. Это когда штангу отрываешь, поднимаешь до колен и бросаешь. Короче, в спину бросили: мол, пусть идет – шанса нет. Но я собрался. Не знаю, как такая аккумуляция в организме происходит. Выжал – мне штанга даже показалась легкой, почувствовал, что легко поднял.
И ушел – не хотел праздновать с Алексеевым, даже не обнялись.
- Он расстроился?
– Думаю, да. Если кадры посмотрите, все поймете. Есть ощущение, что он недоволен. Хотя должен радоваться: мировой рекорд, олимпийский рекорд, золото и серебро у команды – что еще надо? Но он не радовался.
- А Сырцов?
– Сырцов молодец, он хороший парень, уважаю его. Обнялись, поздравили друг друга. По-моему, единственный, кто верил, что я могу поднять – это Сырцов. Ну и, конечно, мой личный тренер.
С одной стороны, плохо, что Алексеев меня сначала тормозил. С другой, без тормозов у меня не нашлось бы сил и злости на рекорд. Просто не потребовалось бы идти на такие большие веса. То есть мой рекорд – это рекорд и Сырцова с Алексеевым, все из-за них.
- Как отмечали золото?
– Лучше всего отмечали мои близкие. Я из Цхинвали. Вы знаете, у нас там были неприятности, междоусобица, война. Моя семья – грузинская. А соседи, осетины, привели в дом барашка, вместе зарезали. И победу праздновали все: армяне, евреи, грузины.
Никто не смотрел на национальность, вероисповедание, расу или сословие. Олимпийское золото для маленького города – спорт вот так объединяет.
- Что получили от страны?
– Три грузина выиграли в Барселоне золото: я, дзюдоист Хахалейшвили и борец Хабелов, который сейчас возглавляет НОК. Всем дали купон, временно замещающий деньги. Мне этого купона хватило на неделю.
- А что-то посерьезнее – машину, квартиру?
– Квартиру подарили – парламентскую. Но она такая же моя, как и ваша. Не жил там ни одного дня. Шла гражданская война, много домов сгорело. Страна не была в состоянии возместить ущерб людям. И жители города, оставшиеся без квартир, силой занимали дома, который предназначались парламентариям. В одном из таких домов была моя квартира.
- Не стали выгонять?
– Конечно, физически я мог их вытащить. Но не хотел – обратился в парламент, который и выдал ордер. Мне сказали: если тебе нужно – выселяй. Я ответил: не буду. Дом парламентский, пусть парламент разбирается. Но ничего не произошло, квартира так и осталась кем-то занята.
- Тогда же, в Барселоне, ввели интересное правило для бывших союзных стран: у чемпионов в личных видах появлялось право поднять флаг республики.
– Если помните, там наш тяжелоатлет Ибрагим Самадов бросил медаль на пьедестал. Он чеченец, обещал своим, что выиграет золото. Был фаворитом, но занял только третье место. И от досады бросил медаль на пьедестал, его дисквалифицировали. Это случилось за день до моего награждения.
И вот на пьедестал вызывают меня. Под флагом СССР я выступал до 1991-го. Потом год за Россию, жил в Ростове. И когда решилось, что 15 республик войдут на Игры под флагами своих стран, я логично выбрал Грузию, где родился и вырос.
Но в компьютере остался как русский.
- Случилась накладка.
– Такой казус… Начинается награждение, мне издалека кричит министр спорта. Сырцов подсказывает – тебя зовут. Смотрю назад – а там моя фамилия и флаг России. Я запротестовал и не поднимался на пьедестал, рисковал тоже получить дисквалификацию – с этим строго. А я же был в форме – и показывал на флаг: повесьте грузинский.
Организаторы не сразу поняли, в чем дело, но все-таки разобрались. Я потом слышал: сначала один русский не поднимался на пьедестал, потому что проиграл. Теперь этот русский выиграл и все равно не поднимается. Что их не устраивает?
- Для вас эпизод с флагом – настолько принципиальный?
– Для меня лучше и легче, когда выступаешь под родным флагом. Я знаю историю своей страны, читал Георгиевский трактат.
Мое мнение: СССР был построен на крови. Многие страны были втянуты туда физически. То, что создается насильно, революционно, – так же и развалится. В Георгиевском трактате сказано: монархия и границы стран должны соблюдаться.
В 1918 году Грузия объявила о независимости – и сюда сразу вошли три военные части. Были столкновения, жертвы. 1936-38 годы – репрессии. Потом война. В Великой Отечественной войне часть грузин воевала за Сталина, а часть против.
Поэтому флаг – это принципиально важно. Мне больше нравится как сейчас, хотя я скучаю по той большой стране, по символике.
- У вас тут развешаны комплекты форм, советская тоже сохранилась.
– Обычно ее получали в «Лужниках», всех туда свозили автобусом. Такой прилет сил. Форму получил – считай, сразу плюс 5 кг в сумме двоеборья. Это как допинг.
- Самое трогательное воспоминание о Союзе – от двоеборца Аллара Леванди: как на Семинском перевале бабушки кормили спортсменов вареньем. У вас?
– Рыбалка на сборах в Подольске, тренировки в Цахкадзоре. И мы все – одна команда: армяне, русские, грузины, украинцы. Такая сплоченность, все поддерживали друг друга. И чувствовали, что нас боятся и уважают – для меня это одно и то же.
Сейчас между нашими странами никакой сплоченности нет. Неприятно видеть то, что творится на постсоветском пространстве. Агрессия в Карабахе, агрессия в Грузии, агрессия на Украине. Я хочу видеть русского, армянина, азербайджанца друзьями – как раньше. Есть сильная ностальгия по дружбе.
Вход
Регистрация
Чарльз Томас Винчи-младший был американским тяжелоатлетом и олимпийским чемпионом. Чарльз Винчи родился в Кливленде, штат Огайо, с 1954 по 1956 год и с 1958 по 1961 год был лучшим национальным чемпионом Соединенных Штатов. Он получил серебряные медали на чемпионатах мира 1955 и 1958 годов. 
Наверх
